В разворачивании нормальной агентурной сети Дмитрий Иванович все равно даст мне сто очков форы, так что лезть в это дело я не буду. Разве что денег подброшу, сколько наскребу по сусекам, причем в прямом смысле этого слова. Придется раскулачивать домового, которому на сохранение были отданы китайские монеты, а тот до золотишка зело жаден. Но на это дело мне не жалко ни средств, ни усилий по воспитанию Кузьмича.

По причине скоротечности обеденного перерыва в полицейской управе долгий разговор у нас с Лехой не получился. Договорились встретиться вечером, а еще выгулять Борю, чтобы не захирел. Сидит бедолага в мастерской, а вместо по-настоящему культурного досуга вечерами пропадает в «Русалке». Нехорошо это.

Увы, выполнить свое обещание мне не удалось. В тот же день я был приглашен на встречу в сигарный клуб, где собрались сторонники Бабича. Если честно, от этого сборища не стоило ждать слишком многого. Так оно и получилось. Старые перечники переливали из пустого в порожнее и лишь грозились всеми возможными карами в отношении незваных супостатов. Увы, никому из заседателей даже не удалось выковырять из полицмейстера имя таинственного покровителя пришлых. В общем, пошумели и разошлись. Только вечер угробил.

Весь следующий день до поздней ночи пришлось заниматься создаваемой Дмитрием Ивановичем сетью осведомителей. Зря я надеялся спихнуть всю рутину на следователя. Так уж получилось, что моя персона успела набрать неслабый вес у высшего света Топинска, а также у, казалось бы, полностью противоположной прослойки местного общества – шатунов. Как ни странно, но именно у этих категорий горожан фигура Бренникова не вызывала особого пиетета. Первые считали его всего лишь чрезмерно упрямым служакой, а вторые недолюбливали как назойливую и опасную ищейку. Так что в итоге у нас получился очень продуктивный тандем. Начала вырисовываться неплохая структура не то чтобы теневого, но, скажем так, сумеречного контроля Топинска.

В какой-то момент, когда затея начала требовать выбивавшихся из бюджета отдела средств, я задумался, нужно ли мне все это, но решил, что спокойная жизнь с крепкой почвой под ногами стоит любых затрат. Так что пришлось Кузьмичу отдать мне почти все китайское золото.

Не удалось мне встретиться с друзьями и на третий день, потому что ранним утром в городе начали происходить крайне неприятные события.

Тревожным сигналом, как обычно, стал звонок телефона.

– Силаев у аппарата, – ответил я, стряхивая сонную вялость.

– Игнат, – послышался встревоженный голос Лехи, – собирайся, у нас убийство. Знаешь улицу Горшечников?

– Это в Апрельском околотке?

– Да. Номер сорок три. Постарайся приехать как можно быстрее.

– Все так серьезно? – теперь уже напрягся и я.

– Более чем, – приглушенно заговорил мой друг. – Сатанисты. Матюхин со своей сворой уже там.

Да уж, чего только не водилось в нашем милом городке и его окрестностях, но сатанисты еще не встречались. Не было печали, так черти накачали, и, похоже, в прямом смысле этих слов.

Пока я звонил в штаб, а затем собирался по боевому варианту, Корней Васильевич успел подготовить паромобиль к выезду. Сонного Чижа я загнал обратно в постель.

Топинск лишь готовился к побудке. Солнце еще не поднялось, и приползший из Стылой Топи туман делал обстановку предельно зловещей. Свет фар с трудом справлялся с влажной взвесью, так что двигаться по улице приходилось осторожно.

У штаба особо не задержались. Дмитрий Иванович бодрячком заскочил на пассажирское место, а парочка недовольных жизнью казаков пустила своих скакунов в арьергарде нашей мини-колонны.

На улицу Горшечников мы выкатили уже при нормальной видимости, поэтому затор из колясок увидели издалека. Народу там собралось немало, и их нездоровая суета напрягала еще больше.

Сложности начались прямо с ходу. Два каких-то жлоба в гражданском преградили мне путь во двор, и быть бы скандалу, не присоединись к ним лощеный тип огненно-рыжей масти. Он также был одет в гражданское, но вел себя намного вежливее держиморд.

– Позвольте представиться, – с легкой насмешкой в голосе проговорил рыжий, чуть приподняв котелок, – коллежский асессор Матюхин Сергей Юрьевич.

– Титулярный советник Игнат Дормидонтович Силаев, – представился и я, стараясь не показывать своего раздражения.

– Честь имею, – лучезарно улыбнулся Матюхин, чем взбесил меня еще больше. – Мы уж заждались вас, Игнат Дормидонтович. Прошу пройти на место преступления.

Едва я шагнул вперед, как тут же пришлось остановиться.

– А вот ваши сопровождающие останутся здесь, – все еще вежливо, но категорично заявил чужак.

Пауза у нас вышла довольно зловещей. Было видно, что Матюхин сознательно нарывается на ссору. А это значит, что допустить ее нельзя ни в коем случае. Вокруг куча свидетелей, и они волей или неволей подтвердят, что приезжий чиновник вел себя подчеркнуто вежливо, а вот топинский видок сразу начал быковать. Даже к помощникам Матюхина не прицепишься – они просто выполняют приказ.

К тому же я и сам пока не видел необходимости тащить Бренникова на место преступления. Чем он способен помочь мне во время ритуала?

– Дмитрий Иванович, подождите меня здесь, – с трудом сдерживая ярость, попросил я следователя.

Что самое удивительное, Бренников был совершенно спокоен. Мало того, он смотрел на чужака с явной издевкой и брезгливостью.

Да уж, по совокупности двух жизней я старше Дмитрия Ивановича лет на тридцать, но все равно чувствую себя рядом с ним как мальчишка. То ли жизнь била следователя намного чаще и больнее, то ли на мне так сказывается переселение в юное тело.

Стряхнув с себя философское настроение, я решительно направился внутрь дома.

Да уж, колоритная картинка. Раньше мне доводилось видеть и более жуткие последствия умерщвления человека, но там брызги на стенах и кишки по полу являлись всего лишь результатом звериной ярости и безумия. Это, конечно, если не считать художеств профессора Нартова, но то особый случай. Здесь же поработал эдакий извращенный эстет, причем помешанный на оккультизме.

Ох, лучше бы ты, сволочь, для самореализации заборы похабщиной размалевывал…

Вполне стандартный интерьер жилья либо холостого, либо живущего в отрыве от семьи купца средней руки. Но при этом обстановка была серьезно модернизирована с помощью натыканных везде огарков свечей из черного воска, а также изображением сложной пентаграммы на досках пола. В центре рисунка и находилась полностью обнаженная жертва. Все еще подтянутый, немолодой мужчина был убит ударом кинжала в грудь. Других повреждений не видно. Рукоять кинжала выполнена в виде козлиной головы.

Все это я отметил походя, потому что не мое это дело – выискивать вещественные доказательства.

Выбор места для ритуала не занял много времени. Удобнее всего мне будет у окна напротив входа в дом. Опустившись на колени и сев на пятки, я положил ладони на бедра и сделал глубокий вдох. Татуировки на моей коже потеплели. С выдохом открыл глаза. Мир вокруг привычно изменился, и вдруг со щелчком все вернулось на круги своя.